Соснов А. «Тромб» // Смена, 1987, 6 янв.
А.Соснов
Тромб,
или Самодельщик в медицине
«Вы связались с шарлатаном»
Вольдемар
Доминикович Рагель не врач. И, скорее всего, никогда им не станет. Он
слесарь-монтажник Балтийского завода, человек без медицинского образования и по
закону лечить не имеет права. Тем не менее лечит. И не скрывает, что лечит.
Среди его пациентов свыше 130 товарищей по работе, а всего около 1000
ленинградцев. Некоторые из них называют его метод откровением, а возможно,
открытием в медицине.
Как нам к этому отнестись – запретить,
заклеймить? Ох, надо бы. Посмеяться: мол, «от всех болезней» лечат капли
датского короля?. Но давайте все же разберёмся. Ну, хотя бы в том, почему они лечатся у Рагеля. Ведь,
извините, не в глухой деревне живем. И медсанчасть (поликлиника и стационар на
сто коек) у завода «на уровне». Не нравится – на ней свет клином не сошёлся.
Или причиной – незаурядное невежество?
Будем, не имея иных критериев, оценивать
результаты со слов больного – термин
в медицине общепринятый. <…>Итак…
Л.
Л-я, крановщица:
– С 1971
года у меня хронический радикулит. Что ни месяц -- на больничном. В 1979 году
прошла курс лечения у Рагеля, хотя ни на что не надеялась – случай чересчур
запущенный. Не знаю как насчёт отдалённых последствий, но с тех пор в
поликлинику не обращалась. А наш физиотерапевт сказала: «Вы связались с
шарлатаном».
Комментарий В.Д.Рагеля: Ремиссия 24 года. В 2003 году она
написала о себе: «Уже 33 года работаю крановщицей портального крана. Я и мой
сын, и все мои родные благодарны Вольдемару Доминиковичу и желаем ему, чтобы
его «Метод-электротерапии…» процветал и приносил радость жизни людям».
В. Ф-в, мастер:
– Я в Рагеля не верил, тоже мне доктор. Мы
оба автолюбители, гаражи рядом. Как-то пожаловался ему: немеет рука, словно
чужая. Физиотерапия ничего не дает. Принял у него 20 сеансов – забыл о хвори.
Он и супругу мою вылечил (она тоже на
Балтийском, распределителем работ) от ужасных головных болей, и брата,
приехавшего из Николаева на костылях, на ноги поставил…. Полтора месяца приходил
к нам как по часам в 6 утра и 22 вечера. Говорит: «Я как сельский портной, всю
семью обшиваю».
Наверное,
у специалистов множатся вопросы. Есть ли врачебный контроль за этими опытами?
Где объективные показатели? Как поставлена диагностика? Соблюдается ли святая
заповедь медицины: не навреди?
Замечу, Рагель практикует около 20 лет, последние годы – у всех на
виду, и жалоб от пациентов не поступало. И, похоже, никому не навредил, иначе
на заводе быстро стало бы известно. Причём предпочитает трудные, запущенные
случаи: когда грозит оперативное вмешательство. И – со слов больных –
от него избавляет. Как, скажем, при хроническом гайморите («Доцент в платной
поликлинике заявил, что меня спасет только операция. Рагель спас от операции»),
при остеомиелите грудных позвонков («Рагель предложил испробовать его способ, а
если не поможет, соглашаться на операцию. Теперь я здоров – без операции и к
прежней работе вернулся) и прочих серьёзных недугах забыл.
Впрочем, иногда и малости достаточно,
чтобы человек почувствовал себя несчастным.
Н.
Ш-в, начальник цеха:
– В 1981 году обострились боли в суставах. Врачи сказали: возрастное. И
я смирился: жить надо, работать надо. Иду на завод – прихрамываю. У проходной
Рагеля встретил. Он меня стыдить: «В старики записался? Подлечу на пять лет с
гарантией!» Точно. Пять лет прошло – нормально себя чувствую.
Е. Б-в, старший мастер:
– 37 лет работал на заводе, – не бюллетенил. А в позапрошлом году –
«авария»: не ступить на ногу. Ну, поликлиника. Анализы, ЭКГ, рентген. Терапевт,
хирург, невропатолог. Все внимательно слушают, сострадают, что-то назначают,
но… за результат никто не отвечает. «Сколько вам лет? О-о-о…». Прихожу на
физиотерапию. Жалуюсь – болит. «А что вы хотите?…». Сорок сеансов у Рагеля, и я
в форме.
Прояснилось: к самоучке приходят не все и
не сразу. Лишь те, кто не удовлетворён врачом, утомился от общения с
«утешающей» медициной. И, значит, не скажешь, что лечит он без постановки
диагноза, вслепую. К нему приходят с диагнозом выверенным, обточенным, как
речная галька, в многочисленных лечебных учреждениях.
Ну, а врачи как относятся такой
конкуренции? Об этом тоже можно судить со слов больных
Е. Л-о, старший инженер:
– Невропатолог грозила: «У Рагеля лечитесь – не приму».
Т. Ц-а, контролер ОТК:
– У меня свекровь – медик. Когда он приходил, она уходила в другую
комнату.
Необычная форма протеста. И так почти во
всех монологах сквозь ткань живописных подробностей проступают отношения нашего
лекаря с профессионалами. Отношения, мягко говоря, натянутые. Поэтому никакого
врачебного контроля никаких динамических наблюдений – ничего общего с
самозванцем.
И ещё один щекотливый вопрос.
А.С-в,
такелажник:
– Врачи хотели домой, на инвалидность
отправить. Не согласился, мне в коллективе надо. С кораблей меня тогда уже
сняли, посадили на электрокар. Нашёл лёгкую работу – плести троса. Тут новая
беда – отказала нога, что мешок с песком. Наш хирург сам спросил: «К Рагелю не
обращался?» Ну, мастер цеха меня с ним свел. Первый круг – 40 сеансов, потом
ещё 35.И вот бегаю, жив-здоров, к врачам не хожу и рад – ведь уже аллергия на
лекарства. Гонорар за лечение?.. Он товарищ хороший, а у меня семья, двое
детей. О деньгах речи не было.
Комментарий В.Д.Рагеля: Больной С. обратился ко мне в 1983 году, до этого
болел в течение восьми лет, на бюллетене находился от 5 до 7 месяцев в году. О
процессе его восстановления снят эпизод в научно-популярном фильме «Не
навреди!» (Ленфильм). Сам о себе он в анкете (от 31 января 1994 г.) написал так: « На заводе работаю с 1950 года
по сегодняшний день, по специальности корабельный такелажник. В 1974 году ввиду
тяжёлой работы было смещение на позвоночнике
и пояснично-крестцовый радикулит, к тому времени заболело колено левой
ноги – отложение солей. Часто лежал в больнице, на обезболивающих заработал
аллергию, два раза находился в стадии клинической смерти на почве
непереносимости лекарств. В 1979 году отнялась правая нога, мне предложили
инвалидность, от инвалидности отказался.
По вопросу моего лечения обращался в министерство Здравоохранения СССР, к
сожалению, и это не помогло. Передвигался с большим трудом при помощи палки. На
моё счастье в наш цех пришёл работать Вольдемар Доминикович Рагель, у нас
произошло знакомство. Расспросив историю моей болезни, он мне предложил помощь,
сказав, что я буду ходить, как все. Я дал согласие, приступили к лечению. С тех
пор хожу на своих ногах без посторонней помощи, на больничном листе по
нетрудоспособности ни разу не был: Он многим, как мне, подарил радость, я могу
полнокровно трудиться, смеяться, радоваться…. И я буду рад за тех, кому он
вернет радость к жизни к труду. Моё желание, помогите ему, он поможет нам,
больным, чем больше будет здоровых и крепких людей, тем краше будет наша Родина.
Не мешайте товарищу В.Д.Рагелю лечить людей, а лучше усовершенствуйте его
аппарат и выучите дипломированных врачей». На 2004 год ремиссия составила 20
лет.
Пора обобщить мнения 20 наших «экспертов»,
собравшихся в заводском профкоме. Иные врачи лишь обещают, а толку чуть. А он
реально помог, как ему не верить. Для многих стал вроде домашнего доктора. И
почти у всех, прошедших курс, независимо от конкретного заболевания, улучшилось
общее самочувствие.
Таков диапазон оценок: от друга семьи до
шарлатана. Кстати, насчёт «шарлатана», – сказано хлёстко, но неточно. Шарлатан
– он морочит вам голову, прикрываясь медицинской абракадаброй. А Рагель просто,
популярно излагает. Не боится показать незнание какого-нибудь специального
термина. У него и белого халата, по-моему, нет…
Кто же этот человек, так бесстрашно севший
в чужие сани? В чем его ключик к болезням?
«Куда спешить?
Работать надо»
В
тяжёлой атлетике у него титулов побольше, чем в медицине. Почётный мастер
спорта СССР, многократный чемпион и рекордсмен Ленинграда, победитель международных
соревнований, судья всесоюзной категории. И диплом не медицинского, а института
физкультуры имени П.Ф.Лесгафта. До перехода в цех двадцать лет возглавлял
спортивный коллектив Балтийского завода, готовил заводских физкультурников.
Перегрузки большого спорта напоминали о
себе приступами радикулита, болями в плечевом поясе – неотвязными. Чего только
не перепробовал: лечение у терапевта, баня, массаж, специальные натирки,
воздействие на биологические точки… Разочаровался! Однажды ремонтируя
самодельный приборчик, устроил короткое замыкание. Слабый болевой укол принёс
облегчение. Эврика! Запомнил расположение электродов в тот момент. Это был
первый шаг, как ему виделось, в новом направлении. Двинулся дальше с крайней
осторожностью, как в разведке. Вылечил себя, стал потихоньку врачевать друзей и
родных. Но с каждым годом, с каждым пациентом утверждался в правоте и чуть ли
не в универсальности своего метода. Для многих недугов нашёл «болевые участки»
с повышенным тканевым сопротивлением и в ходе сеанса последовательно, точка за
точкой, его выравнивает. Занятие кропотливое, сеанс длится около часа, но
Рагель невозмутим: «Куда спешить?
Работать надо».
Сегодня он объясняет, что лечит не отдельное заболевание, а восстанавливает
функции сосудов, нервов и других систем. Значит, так: Организм – система
сообщающихся сосудов. Широкие реки и крохотные ручейки несут питание органам и
тканям. Но где-то закупорилось русло, возник тромб, и сразу нарушились обменные
процессы, не выводятся соли, шлаки, начались застойные явления. Как
восстановить течение? Разрушить, разбить преграду – что он и делает.
«Засорилась речка, – я её прочищаю». Слабовато для научного обоснования? Что ж,
у каждого своя высота.
Любит Рагель и другое сравнение. Когда сдавали атомоход «Россия», он в
составе дежурной бригады обеспечивал живучесть судна – следил за исправностью
донно-бортовой аппаратуры, герметичностью отсеков. Организм – как корабль:
вовремя подлатать тот или иной «отсек», участок тела, включить в единую систему
– и ты на плаву.
На
Балтийском отнюдь не курорт: открытый стапель, ветер, холод, металл. В среднем
десять дней в году корабел проводит на больничном. Заболевания костно-мышечной,
сосудистой систем – из наиболее частых. К Рагелю стала расти очередь. Как
человек весьма практичный, он прикинул: люди считались «списанными», с
лёгкостью признавались нетрудоспособными, – это сколько ж денег уходит на
лечение, пенсионное содержание, оплату больничных листов. А его метод прост,
доступен, не требует обширных кабинетов, дорогих лекарств, сложного
оборудования. Не поленился, – высчитал экономический эффект своих «уколов»,
Государству прямая выгода. А чем измерить радость возвращения людей к любимой
работе, к здоровому образу жизни. (Вспомнить ту учительницу с профзаболеванием
голосовых связок, – врачи предлагали ей менять специальность, а он вернул
голос).
Допускаю, что двигало им и развившееся в
контактах с медиками тщеславие: могу сотворить то, что не под силу «доцентам и
профессорам». Ведь дальше порога в храм медицины его не пускали. Придёт в поликлинику или больницу с бывшим её пациентом, а то и с рентгеновским снимком в портфеле: «Я вылечил человека», –
«Минуточку, Вы кто? На каком основании?». Вот это нежелание вникнуть в суть
дела его буквально шокирует. Узнай он в бытность тренером, что кто-то рядом
воспитал олимпийского чемпиона, сразу кинулся бы: расскажи, друг, как тебе
удалось.
Ладно, рассуждает, я не врач, нашёл свой
метод опытным путём и где-то даже случайно. Но вы-то разберитесь, не переходите
на личности. Вам, медикам предписана особая чуткость и к людям, и ко всему, что
им на пользу. Да и прибор один, и я один, а проживу не триста лет. Надо бы
размножить его, раздать поликлиникам, обучить кадры… Ещё беспокоится Рагель: а
ну как «доценты с профессорами» проглядели открытие. На Западе наткнутся,
запатентуют, – будем им в спину смотреть?
Что он вывел из этих посылок? Надо
оформлять заявку на изобретение.
Взгляд из другой комнаты»
Чего
это стоило изобретателю-одиночке с дипломом тренера, догадаться не сложно. Но
не зря он встречал больше понимания у технарей, чем у медиков. Секретарь БриЗ
Главного управления здравоохранения Ленинграда
В. А. Вьялицин (инженер-физик по образованию)
ухватил принципиальные отличия методики от известных способов физиотерапии,
испытал на себе и стал его единомышленником. Вместе провели патентный поиск. А
когда «с подачи» Вьялицина Рагель вылечил двух больных – радикулитом и
бронхиальной астмой, – последние сомнения Владимира Александровича отпали.
Полагаю, для Института патентной
экспертизы Рагель тоже не был «подарком». Метод электротерапии не нов –
помните, ещё Остап Бендер советовал Ипполиту Матвеевичу лечиться
электричеством. Но заявитель что-то крутит, обычный пластинчатый электрод
заменил точечным…
С дотошностью первоклассника-почемучки
эксперты забросали его каверзными вопросами. И на каждый отвечай в месячный
срок, иначе заявка аннулируется. И каждый сопровождался напоминанием, –
голословные утверждения не принимаются. А он исправно отвечал. Но «привести
данные клинических испытаний и сравнительный анализ с выявлением статистически
значимых различий…» все же не смог.
Вьялицин сделал свой ход. В ряд
поликлиник и больниц были направлены письма с просьбой «поднять» 50 историй
болезни бывших пациентов Рагеля.
Подпись –
тогдашней начальницы управления лечпрофпомощи Горздрава взрослому населению Т.
И. Шило. Полсотни развёрнутых отзывов картину наверняка прояснили бы. Увы…
Справки я эти видел – их раз-два и
обчёлся. Иные столь куцые, что даже фамилия изобретателя «не поместилась».
Словом, ожидавшейся тщательной (под эгидой ГУЗЛа!) проверки не состоялось.
Временно освободить Рагеля от основной работы для проведения клинических
испытаний не подумали. Итог? Экспертиза, после трёх лет переписки почти
убеждённая в новизне идеи, резонно усомнилась в её полезности. Вместо оценки по
существу последовал отказ из общих соображений.
Теперь поставьте себя на место Рагеля. Не
хотите? И правильно: все знают, что ты лечишь. Не разрешают, но и не запрещают…
Казалось,
моральный перевес он получит «на своём поле» он же в роли «чистильщика» при
медсанчасти. Поддержка рабочего коллектива много значит… «А что мы можем?» –
искренно недоумевал один из заводских руководителей. Как и все старожилы
Балтийского, он давно знаком с Вольдемаром, отзывался о нем уважительно, разве
что посмеивался над чудачеством. «Сами Вы не лечились у Рагеля?» – спросил я.
«Нет». – А согласились бы лечиться?». В кабинете повисла пауза. «Если болезнь
прижмёт соглашусь… Что мы можем, – повторил руководитель, – если Грекович
против?».
Разговор с главврачом МСЧ завода К. И. Грекович у нас не заладился.
Виной моя вступительная фраза: «Хочу узнать, можете вы обойтись без Рагеля?».
«При чем тут он, – справедливо оскорбилась Клавдия Ивановна. – При чем тут
люди, которых он лечил в частном порядке, как частное лицо? Наши пациенты? Вот
именно! Будь его способ разрешён, вы вправе были бы спросить меня: «Почему не
внедряете?». А так – исключено».
С той же непреклонностью она «отбивала» запросы, звонки из дирекции по
коллективным письмам пациентов, предложение врача медсанчасти
Г. В. Алексеевой пронаблюдать за динамикой
лечения у Рагеля. Исключено! И права была по всем позициям, защищая своё налаженное хозяйство, стерильную репутацию МСЧ от посягательств настырного
«частного лица». Это формальная правота инструкции, оберегающей здоровье
граждан. Но мне вспомнились монологи этих граждан…
Поставьте себя на место главврача. Вы не прочь получить новинку на
блюдечке, в готовом виде. Просто кто-то должен разобраться… Но почему «кто-то»,
почему не вы в своём доме – хотя бы спросив больных, проведя нехитрые
процедуры, разумеется, с разрешения начальства. Ведь интересно же! Что помешало
вам – тромбик профравнодушия?
А как вам такая ситуация: директору школы сообщили, что во дворе после
уроков его питомцев встречает незнакомец и учит по-своему. Должен директор
вмешаться, выяснить, что к чему, если надо, – принять меры?. Наверное, должен,
чтобы не быть принципиальным «от сих до сих», по инструкции…
Как воспринимает медицина такие новинки
«со стороны», нет ли тромбов в системе внедрения? – спросил я нескольких
организаторов здравоохранения.
– Устала от переписки с гениями.
Беспокойный народ, – преемница Т. И. Шило, она же зам. начальника ГУЗЛа А. В. Борисова потрясала над столом пухлыми папками.
Антонина Васильевна, переписки с Рагелем
не потребуется. Можно, например, вернуться к запросам главка в поликлиники и
горбольницы и получить на них полноценные ответы.
Минуточку! На каком основании мы будем
кого-то запрашивать? Он же лечил незаконно… Ему надлежит официально, через
канцелярию обратиться к нам с письмом на имя начальника, подготовить доклад,
который после консультаций с заинтересованными главными специалистами может
быть обсуждён на медицинском совете…
Таков порядок?
Прекрасно. Только вот неувязочка: начнём с канцелярии, а в Институте патентной
экспертизы уже три года храниться заключение БриЗа – главка о методе Рагеля.
<…> Неуверен и в том, что Рагелю надо выступать перед столь высоким
советом. Кстати, меня в этом поддержал один из «заинтересованных» главных
специалистов: пусть автор придёт в любое профильное медучреждение, на любую
профильную кафедру, с ним заключат договор и т. д. Правда, сам встретиться с
Рагелем отказался, сославшись на занятость.
Главный рефлексотерапевт управления Здравоохранения города
Ленинграда был самым категоричным: «Судить надо вашего лекаря, пока никого не
отправил на тот свет». Я к нему
потому и пришёл, что в рефлексотерапии подвизается больше всего любителей с
самодельными, подчас опасными для жизни приборами. Сюрприз был впереди. Мельком
взглянул на описание изобретения, Александр Трофимович определил:
– Ничего нового. Относится к рефлекторным
способам воздействия на организм.
– Но как же?… Методика эффективная,
охватывает широкий круг заболеваний.
– Что ж, электропунктура, чрез кожная
электростимуляция, вообще весьма эффективны.
Почему же эту чудесную помощь корабелы
получают в малых дозах и лишь у Рагеля? И как быть в других местах, где нет
такого Рагеля?..
<…>
Конечно, легче всего запретить, осудить
безоговорочно. Но я думаю сейчас не о нем, и не о пациентах с Балтийского
завода. Думаю о 14-летнем Вите Ш., выписанном из очередной больницы «ввиду невозможности
консервативного и хирургического лечения». Почти год как, Вольдемар Доминикович
схлестнулся с его тяжкой болезнью. День за
днем, точка за точкой отодвигает мальчугана от роковой черты. Поймут ли
наш запрет его родители?.
Профессор И. И. Мирзоева,
консультировавшая Витю, сказала мне: «Все, что продлевает жизнь таким больным,
благо. Этот человек делает доброе дело. Но право лечить у него есть?».
Вот главный парадокс: не врач, а лечит. Даже тогда, когда – увы – бессилен врач. Так
почему бы не собрать таких врачевателей: выслушать, понять, перенять лучшее. Не
отталкивать их. Не закрывать глаза в ожидании чуда или несчастья. <…>
В спектре суждений о Рагеле от «кудесника»
до «преступника» встретилось такое: не связанный планом приема, не жалея
времени на больных, извлекает эффект из сочетания проверенных методик.
<…>
В журналистике, как и в медицине,
действует принцип «Не навреди».
Нужна ли
откровенная публикация на тему: «самодельщик в медицине»?
Все, с кем я
обсуждал ее аспекты, отвечали утвердительно. Медики особо отмечали, что и самый
достойный из племени врачевателей, практикуя бесконтрольно, кому-то может
навредить. Пациенты сходились на том, что «выделить ему комнатку при МСЧ, дать
помощников – всем будет польза». Рагель тоже за публикацию. <…>
Вчерашние пациенты – сегодня его союзники.
Один колдует над многоконтактным прибором. Другие помогают пробивать заявку.
Третий – рангом повыше – освободиться от основной работы для проверки
изобретения.
Кого
ещё должен вылечить Рагель, чтоб ему поверили?
|
